RU Вер — старший сын Эйлы II. Он унаследовал оттенки матери: его костюм почти повторял розовый наряд Эйлы, словно он хотел быть её отражением. Вер — страж слов и правды, той, что была произнесена, но осталась неуслышанной. Левой рукой он протягивает невидимые обещания, а правую прячет за спиной, будто в этом жесте живут и власть, и утаивание.
Мать женила его против воли на Аврелии, их союз казался благословенным, и в нём родились две дочери: Мира и Аврора. Но за безупречной картиной их брака всегда мерцала другая история — тайный роман с маркизой Дезире, который сопровождал его всю жизнь, как тень.
И, быть может, именно в этой тени Вер впервые увидел себя таким, каким не хотел быть, но каким был на самом деле.
Аврелия — жена Вера, потомственная аристократка, женщина с пышной грудью и тяжёлым сердцем. Судьба была к ней щедра: знатное имя, золото, шелка, блестящий брак. Но за всем этим блеском — трещины, которые она умело прячет. В руке — золотая указка. Не посох, нет — тонкий символ власти. Ею она не бьёт, а направляет. Иногда — людей. Иногда — судьбы. Она пытается быть весёлой, но смех даётся ей с усилием. Уголки губ дрожат, когда рядом появляется жена Нерри — лёгкая, смеющаяся, беспечная. На платье Аврелии зелёный бантик — тонкая метка зависти, что ползёт по ней, как яд по венам. Но есть две силы, которые держат её сердце тёплым: её дочки — Мира и Аврора. Она балует их больше, чем следует, будто восполняя то, чего самой недоставало. Ради них она может забыть обо всём — о взглядах, о сплетнях, о тяжести собственных дум. Их смех — единственное, что звучит для неё легко и без фальши. Таковой её сделала судьба — щедрая на золото, но настоящую радость подарившая лишь в лице двух девочек, ставших её тихим спасением.
Мира- первая дочь Вера и Аврелии, она застала времена, когда домом правила её бабушка Эйла Вторая. Когда родились Мира и Аврора, как все дети, они плакали.Тётушка Лира взяла их на руки, собрала слёзы и пообещала сделать самый прекрасный подарок.
Как хранительница слёз и чужих печалей она оправила слёзы девочек в золото и спрятала в них всю грусть, что могла бы сопровождать их судьбу, превратив их в слёзы радости. С тех пор девочки больше не знали печали и стали стражами радости
Мира — старшая. Тихое солнце в жёлтом платье. Она следит за Авророй, оберегает её порывистые шаги и в то же время шалит вместе с ней, устраивая смешные пробежки по коридорам. Её спокойная игривость озаряет весь замок и делает его домом, где всегда звучит мягкий светлый смех.
Аврора - младшая дочь Вера и Аврелии. Когда родились Мира и Аврора, как все дети, они плакали.Тётушка Лира взяла их на руки, собрала слёзы и пообещала сделать самый прекрасный подарок.
Как хранительница слёз и чужих печалей она оправила слёзы девочек в золото и спрятала в них всю грусть, что могла бы сопровождать их судьбу, превратив их в слёзы радости. С тех пор девочки больше не знали печали и стали стражами радости
Аврора — младшая. Вихрь, искорка, маленькая комета, которая никогда не сидит на месте. Она любит наряжаться, крутиться, блестеть — и смеётся так звонко, что стены вибрируют. Мира удерживает её за руку, но именно Аврора делает каждый день ярче, превращая даже тишину в игру.
Сестра Вера и Нери. Её зовут Лира. Она хранительница памяти о плохих днях. В отличие от брата, который бережно утирает чужие слёзы, Лира не боится своих собственных. Она умеет плакать и плачет очень много Ее слезы даже застывают на платье и превращаются в золото
Создавая её, я думала о том, как часто в нашей жизни случаются утраты, и именно такие дни Лира забирает их в себя, удерживает, чтобы они больше не повторялись. А её голубые волосы словно вобрали в себя небеса после дождя, когда тучи уже ушли, но воздух всё ещё наполнен тишиной.
Лира — грустная и светлая одновременно. Она хранит то, что мы хотели бы забыть, и тем самым даёт нам возможность идти дальше.
RU Эйла Вторая — мать- прародительница Она не была рождена — она явилась, словно голос из сна. Её прикосновение уничтожало живое, поэтому детей Эйла лепила не из плоти, а из чувств: из тоски, радости, недосказанности. В её розовых волосах сверкали золотые бусины — фрагменты чужих воспоминаний, вплетённые навсегда. Однажды она исчезла, и никто не знает — ушла ли она сама или её забрали силы, старше самой памяти, только одна фигура из дворца знает, что же случилось!
ENG Eila the Second is the mother of all mothers. She was not born, but appeared as if a voice from a dream. Her touch destroyed the living, so Eila sculpted her children not from flesh, but from feelings: from longing, joy, and unspoken words. In her pink hair, golden beads sparkled—fragments of other people's memories, woven forever. One day, she disappeared, and no one knows if she left on her own or if she was taken by forces older than memory itself. Only one figure from the palace knows what happened. Height (H): 15 cm Width (W): 8 cm
Виви- жена Нери — та, кто умеет рассмешить даже тень. Она всегда с зелёными бантиками — они красуются на ее платье, как мысли, которые не хотят взрослеть. У неё есть привычка высовывать язык, тем самым - веселит даже самых угрюмых— этот жест лучше всяких слов описывает её характер: лёгкий, задорный, немного дерзкий, но добрый.
Она не выносит тишины и грусти, поэтому всегда находит способ заставить Нерри улыбнуться — шуткой, нелепым танцем или просто тем, как смотрит. Рядом с ней даже усталость кажется праздником.
Аурелия, жена Вера, иногда завидует ей — этой природной способности не усложнять, не задумываться, просто быть. Но Виви не знает о зависти. Она живёт, как смеётся: громко, искренне и чуть неуклюже.
Нери — младший сын Эйлы, рождённый в тени матери и брата. Его образ хранит чужие слёзы: вытянутая шея, взгляд, полный несказанной грусти. Он — страж чувств. В правой руке, на согнутом локте, он держит белый платок — всегда готовый стереть чужие слёзы, но никогда не его собственные.
В его молчании живут боль и сопереживание, которые он несёт за других, словно тихий противовес громкому и уверенно сияющему Веру. И всё же рядом с ним есть Виви — его лёгкая, живая жена, та, что умеет рассмешить его даже в самые тяжёлые минуты. Её смех — как трещинка света в его тишине, как рука, вытягивающая его из глубины чужих эмоций.
С ней его взгляд становится мягче, плечи — легче, и в эти мгновения Нери напоминает себе, что уязвимость — не только бремя, но и дар, который можно разделить.